Цитата сообщения ВЫШЕНЬ Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Сонет №1


Эссе о Брюсове, лидере символистов и идейном вдохновителе, хорошо принятое здесь, заставило меня задуматься о продолжении опыта хотя бы в отношении Великой троицы символистов. Но тут в мою жизнь на границе Нави вошла как болезнь Ахматова. И две болезни дали ошеломительный результат: я воскрес и снова влюбился в русскую Сафо. Её эссе ждёт, оно разбросано по всему посвящённому ей разделу, но оно на месяцы отвлекло меня от второго из троицы "серебряных", моего любимого мага Бальмонта, которого представил я вам только вчера и собираюсь ещё многое о нём поведать. И вот - Волошин...
Волошин дебютировал как критик: в 1899 журнал «Русская мысль» печатает без подписи его маленькие рецензии, в мае 1900 там же появляется большая статья, подписанная «Макс. Волошин»: один из первых российских манифестов модернистской эстетики. Дальнейшие его статьи (36 о русской литературе, 28 — о французской, 35 — о русском и французском театре, 49 — о событиях культурной жизни Франции) декларируют принципы модернизма на примере творчества «младших» символистов в контексте современной европейской культуры. «Волошин был необходим эти годы, — вспоминал Андрей Белый, — без него, округлителя острых углов, я не знаю, чем кончилось бы заострение мнений…». «Совопросником века сего» именовал его Ф. Сологуб, называли его и «поэтом-отвечателем». Вулканическая энергия киммерийского мага поражала. Он был литературным агентом, экспертом и ходатаем, антрепренером и консультантом издательств «Скорпион», «Гриф» и братьев Сабашниковых. Сам Максимилиан Волошин называл свою просветительскую миссию следующим образом: «буддизм, католичество, магия, масонство, оккультизм, теософия…». Стихов поначалу писалось немного, и почти все они были собраны в книге «Стихотворения. 1900-1910» (1910). «Руку настоящего мастера», «ювелира» увидел в ней Брюсов. Эта характеристика может быть отнесена к первому и второму, неопубликованному (составлен в начале 1920-х годов) сборнику «Selva oscura», включавшему стихотворения 1910-1914: большая их часть вошла в книгу избранного «Иверни» (1916). Блестящие венки сонетов, сложнейшую поэтическую форму, уже рассмотренную нами недавно в Lunaria, он довёл до совершенства в венке «Corona astralis». Им мы и займёмся, рассыпая самоцветы волошинского удивительного обитания в искусстве среди воистину бриллиантов изумительной огранки, сонетов «Corona astralis».
А вот и первый сонет из венка: как точно угадано этим шедевром всё дальнейшее, что ещё только произойдёт или должно произойти со мной и во мне. Редчайший случай предвосхищения: сонет этот я прочёл в родном для Волошина в Крыму за год до арийского совершеннолетия. Здесь он вплетал первые хронопетли в вечность своим сонетом, а я уже начал заплетать узелки хронозабот для наставников. Жизнь, о! мудрая феерия духа...
В мирах любви неверные кометы,
Сквозь горних сфер мерцающий стожар —
Клубы огня, мятущийся пожар,
Вселенских бурь блуждающие светы, —

Мы вдаль несем... Пусть темные планеты
В нас видят меч грозящих миру кар, —
Мы правим путь свой к солнцу, как Икар,
Плащом ветров и пламени одеты.

Но, странные, — его коснувшись, прочь
Стремим свой бег: от солнца снова в ночь —
Вдаль, по путям парабол безвозвратных...

Слепой мятеж наш дерзкий дух стремит
В багровой тьме закатов незакатных...
Закрыт нам путь проверенных орбит!

Максимилиан ВОЛОШИН,«Corona astralis»

Новые пути - вот же что было главным в тех моих феерических буднях, напоминающих мне нынче сказку. И когда читаешь сейчас этот безумно красивый венок-венец сонетов киммерийского отшельника, понимаешь: нет того прошлого, в котором ты умирал и возрождался как Феникс, а есть то настоящее, в котором ты умер для будущего.
А в прошлое воистину нет возврата, разве что по родовой линии. Или вот так: воспоминания и прекрасные стихи "серебряных".